2022 год резко поменял приоритеты многих русскоязычных кандидатов и работодателей на IT-рынке. Во второй половине 2023 года компания NEWHR Data изучила настроения среди технических руководителей, живущих за рубежом. В частности — узнала, насколько им интересны российские работодатели и каковы их потребности в текущей ситуации.
«С Россией у меня сложные истории. Я бы назвал тебе [в качестве привлекательного работодателя] „Яндекс“. Но сейчас в текущей истории мне очень не хочется связываться. У меня всегда была аллергия на какой-то government».
«Возможно, есть исключения в виде „Яндекса“. Потому что я его знаю, люблю и понимаю, как там всё делается. Но опять же: в российский „Яндекс“ я не пойду. Мы разговаривали с израильским».
«Я очень люблю свою страну. Но я не хочу туда сейчас возвращаться. И не хочу прямо сейчас иметь с ней какие-то отношения, потому что слишком всё рисково».
«Российский рынок ограничен. Россия — одна из стран в мире. Хочется быть гражданином мира и иметь возможность работать в любой компании, которая так или иначе подходит. Поэтому важно иметь возможность работы в интернациональной компании, которая позволит дальше работать в любой стране и компании мира».
«Даже удалёнка неинтересна. Всё равно я, получается, плачу там налоги. И это всё равно в каком-то виде поддержка того, что сейчас происходит».
«Я переехал на Кипр по личным соображениям и чтобы компания чувствовала себя защищённой. Но переехав сюда, я понимаю, что это не то место, где я хотел бы остаться. <...> Мысль переехать [с Кипра в другую страну] есть. Но сейчас, на мой взгляд, невозможно строить планы. У нас уже есть полупозитивный опыт переезда. И пробовать в ближайший год куда-то двигаться — пока непонятно. Есть, конечно, мысль, [что] если бы всё в обозримом будущем нормализовалось в России, то, возможно, и стоило бы вернуться. Но пока нет».
«Если компания из РФ, особенно крупная, то это не должна быть удалённая работа! Да и удалённая работа в принципе для меня в самом деле не очень интересна. Мне интересно работать сегодня в офисе. Я прямо вижу, насколько это важно с точки зрения культуры и ускорения процессов принятия решения».
«Можно трындеть как магическое слово: интересные задачи, более конкурентная заработная плата и что-нибудь ещё. Но на самом деле, всё это сломается об этот факт: чтобы легально находиться сейчас за рубежом, нужно иметь для этого основания».
«Не рассматриваю пока другие страны, ещё примерно год хотя бы. <...> Я зависим от рабочей визы».
«Ищу именно такую компанию, в которой в идеале все не нейтивы, но говорят на английском. А лучше всего работать с русскими, потому что ещё и культура будет плюс-минус похожая, и адаптация. Я не про то, чтобы общаться на русском языке внутри компании. Это не моя цель. Моя цель — просто попасть в среду, где люди проходили те же проблемы и они лояльны к этому. Знают, что нужно время, чтобы натаскать язык».
«Я точно не люблю следить за тем, что уже работает, тупо подкручивать гаечки, обслуживать. Больше люблю строить».
«Работать в российской компании? <…> Я думаю, да, можно что-то придумать. В такую компанию можно пойти на какую-то должность повыше [чем у меня сейчас]. Потому что я понимаю, что руководить на английском я сейчас вообще не потяну. <...> А там [в российской компании] можно пойти заниматься тем, чем я занимался последние пять лет. То есть настраивать какие-то процессы в команде, как-то помогать, пользу приносить. Если предложат хороший проект, хорошую команду, внутри будет тоже хорошее отношение, построенное, и зарплата привязана к валюте — окей».
«Я чувствую себя немножко безопасней здесь, где я живу сейчас [не в России]. Но в целом, наверное, если я буду понимать, что это [оффер из российской компании] закроет мои планы на жизнь <...> и будет зарплата в полтора-два раза выше, чем у меня есть сейчас, я прям подумаю. Может, даже соглашусь [вернуться в РФ]. Но на ту же сумму я даже думать не буду о Москве. У меня и здесь [на текущем месте] всё прекрасно».
«„Авито“, Ozon, „Тинькофф“ — это всё топ современного рынка, создатели этих технологий в большинстве своём. <...> Не знаю, Россия отрезана теперь от мира. Как это будет влиять, непонятно. Но в целом, конечно, вот эти компании — топ рынка по всяким этим инструментам».
«Я точно не считаю, что работа в российских компаниях — это что-то плохое. Я исключительно прагматично смотрю на это. Как это будет менять мои стратегические цели. Если бы мне могли платить в Москве и в Питере достойные мировому, так скажем, уровню деньги, зарплату и при этом… Ну, то есть моя платёжеспособность могла быть такой же, как у среднестатистического, так скажем, европейца, то мне всё равно. Я готов работать в России удалённо и так далее».
«Если бы что меня действительно могло заинтересовать, переманить, это было бы что-то большое <…> Например, чтобы 500 человек в подчинении — во, это уровень! Наверное, из того, что бы хотелось: большую и стабильную компанию. Ну и, очевидно, в идеале что-то не из России. Хочется работать потому, что тебе нравится то, что делаешь, а не потому, что боишься, что тебе денег не хватит. Поэтому у меня есть представление, сколько бы мне хотелось [денег от российской компании]».
«Любая работа в России и на Россию в ближайшее время так или иначе будет опять связана не с тем, чтобы работу работать, а с оптимизацией, выживанием, перестроением, адаптацией и так далее, и так далее, и так далее. Я не хочу».
«Российская компания — это рискованно и грустно».
«Самым лучшим способом будет сделать сравнение подхода СНГ-шного и подхода европейского. <...> [В СНГ и российском бигтехе] — это либо некоторая степень выживания через авральные проекты, авральное delivery, либо это попытка захватить рынок, опять же через авральную разработку. Навалились все скопом и делаем пятилетку за три года.
Здесь же [в Европе] всё сильно по-другому. Основной упор компании делается на то, чтобы компания была sustainable — очень стабильная, в долгосрок именно. Практически все изменения, которые производятся, производятся через довольно большое количество экспериментов».